Было тихое, почти бесснежное, с лёгким морозцем зимнее утро, когда оккупированная фашистами станица содрогнулась от взрыва. Он прогремел в двух кварталах к востоку от её центра. В наступившей затем тишине испуганные жители ближайших подворий отчётливо слышали грохот быстро удаляющейся конной телеги.  Те, что оказались поближе, не только слышали, но и видели ту самую телегу. Привстав на колени, удерживая вожжи и размахивая кнутом, лошадей гнал немецкий солдат. 

 Остановилась телега у входа в станичную  больницу; кроме солдата, в ней оказались три окровавленных подростка 14-15 лет. Спешно подошедший к телеге немец-хирург, осмотривая каждого из них, отдавал распоряжения своим помощникам. Среди них были и привлеченные к работе в больнице местные жители. Они и оповестили станицу о жутких подробностях происшедшего, поименно назвали пострадавших.

 Выяснилось, что трое станичных парней, добыв неизвестно где то ли гранату, то ли мину, пытались её разобрать. Не такая уж редкая для военной поры история. В то утро парни, тайком прихватив свою находку, ехали в телеге с немцем, мобилизовавшим их на работу.  

Усевшись в задке телеги спинами к немцу, они трудились над гранатой, пытаясь поочерёдно сдвинуть с места, повернуть каждую её деталь – не знали они ни устройства, ни опасности своей находки. 

После взрыва парни буквально застыли на своих местах, защитив своими телами немца от осколков. Оставшись невредимым, тот быстро сообразил, в чём дело, и погнал лошадей в больницу.

Двоих парней осколки гранаты сразили сразу и насмерть; третий, оглушённый взрывом, израненный, чудом остался жив.  Один из  осколков «приложившись» к его правой щеке, снёс её кожный покров. Несмотря на старания хирурга, шрам от раны стал его пожизненной отметиной...

Погибших парней хоронили на станичном кладбище. То было едва ли не единственное погребение в оккупированной станице. Все её жители горевали вместе с семьями так глупо погибших парней, корили своих  детей за любопытство к военной амуниции, кивали в сторону немцев, оказавших помощь раненному парню.    

       Конечно же, для жителей станицы и тем более для своих родственников погибшие ребята стали вечной печалью и горькой памятью. Даже спустя семьдесят лет после того рокового события, в станице всё ещё есть немало людей, лично знавших и уцелевшего, и погибших   парней.

      Однако тот взрыв как бы своим эхом отозвался в дне сегодняшнем. В преддверии 67-й годовщины Победы станичные старожилы вдруг обнаружили фамилии этих парней в списках своих земляков, погибших на фронтах Великой Отечественной войны. Самым доступным оказался список, написанный руководством станицы на Памятной стеле. Его изготовителей  не смутило, что в списках, составленных при жизни большинства станичных старожилов, включая Краевую Книгу Памяти нет фамилий указанных парней.  Как нет их и на могильных плитах мемориального кладбища, что в парке, где похоронены все погибшие или умершие от ран военные и гражданские лица – участники борьбы с агрессором.

         Зато в списках погибших фронтовиков, составленных чиновниками в последние годы, появились фамилии не только пострадавших от гранаты парней, но и ряда других, в том числе и явно вымышленных персонажей. Такое беспамятство стало следствием "творчества" чиновников, якобы ответственных за составление списков погибших фронтовиков.  Среди них-то и нашлись  «умники», которые не только выставили напоказ  свое невежество, но и не постеснялись получить премии за свои манипуляции списками.  

Пресечь эту преступную деятельность могли бы  многие станичные старожилы - свидетели происшествия с гранатой, но кто их станет слушать?! Для того, чтобы пролить свет на корыстный вандализм пришлось обращаться к архивам. Одним из найденных там документов стала докладная записка, подписанная вернувшимся в станицу из эвакуации секретарем райкома партии (Согласно закону его имя можно назвать лишь по истечении 75 лет хранения документа в архиве).

В ней под общим заголовком: «О зверствах немецко-фашистских извергов и нанесенном ущербе экономике района», всего на одном её листке уместилось описание нескольких, большей частью вымышленных событий. Одно из них описано так: «13.02.43 г. немецкие изверги расстреляли подростков Шпику Алексея 15 лет, Солоденко Ивана 16 лет, Зигман Хайн 18 лет – за то, что они ехали за продуктами питания в станицу Поповичевскую из колхозной бригады, заподозрив их в шпионстве; их трупы долго лежали в корпусах МТФ колхоза «2-я пятилетка».

Адресованная краевому начальству эта «Записка» вскоре вернулась обратно с резолюцией от 22.04.1943 г.:«Необходим акт». Но акта не последовало, и тогда появился другой, теперь уже архивный документ – местная газета «За коммунизм». В ее первом после освобождения станицы  номере за 20.05.1943 г.  дословно напечатан  в виде отдельной заметки приведенный выше текст.

В заметке, как и в "Записке", преднамеренно, но весьма неудачно искажены дата и место происшествия. Дело в том, что 13 февраля станица уже была свободной: последний немец трусливо и молча покинул её  накануне  вечером, с рассветом следующего дня в нее вошли наши солдаты. С МТФ тоже промашка вышла: в то зимнее время не было ни малейшего смысла кому-либо посещать расположенную в 8 км от станицы пустующую ферму, вся скотина которой была ещё летом отправлена в тыл.

        Многие станичные старожилы и поныне помнят эту историю. Как помнят они и другие взрывы - их в послевоенной станице было едва ли не с десяток. Последний прогремел аж на четвертом году мирной жизни. От него пострадали тоже трое подростков, один из которых лишился руки, другой, весь израненный, но остался жив, а третий –  младший сын директора местной МТС - пятиклассник Вася был сражен насмерть..
         Тем не менее, все "герои" описанного выше происшествия, в том числе вымышленный Зигман Хайн, стоивший карьеры партийному боссу, с 2012 г.  красуются на Станичной стеле - среди фронтовиков, отдавших свои жизни за Отечество.  А наши современники гадают, почем нынче места на обелисках?         

 Виктор Бойко  

 Рассказ очевидца. Публикуется с 23.06.2012 г.